Испытание водой оказалось и вовсе простым. Все плавали отменно и могли не только подолгу задерживать дыхание, но и ходить по дну водоема. Для этого использовались грузы для отягощения и камышовые трубки, через которые можно было дышать. Такой хитрый прием нередко заставал расположившихся на привал врагов врасплох, которые никак не ожидали, что из-под воды неожиданно появится войско русов.

Последняя проверка силы воли и духа – испытание землей – представляла собой временную смерть. Юношей помещали в яму, которую забрасывали сначала ветками, а потом землей. Для этого требовался точный расчет, иначе посвящаемый мог просто задохнуться. Но все обошлось, хотя испытание оказалось не из легких. Сплошная темень, большой вес земли, который препятствовал дыханию, пугающие звуки, доносящиеся сверху, большей частью мнимые, и постепенное убывание свежего воздуха – все это могло свести с ума менее подготовленного человека, нежели юные «волки».

Но и им пришлось несладко, это Морав ощутил на себе. Хотя, в отличие от своих товарищей, он умел расходовать воздух очень малыми порциями, дышал не полной грудью. Кроме того, Морав опять-таки ввел себя в состояние отрешенности от всего земного и попытался внедрить в свою голову мысль, что на дворе ночь и он спит. Тем не менее до конца он так и не сосредоточился. Испытание землей навевало уж очень нехорошие мысли…

Наконец все испытания были позади, и дружный, громкий вздох облегчения показался всем «волкам» радостным кличем. Осталось главное – посвящение в младшие дружинники. Уже начало вечереть, и огонь жертвенного костра отбрасывал длинные тени на притихший темный лес. Теперь уже Морав, как показавший лучшим, должен был первым принести клятву Черному Перуну (к большому неудовольствию Гардара).

Рогволд сделал надрез на руке Морава, и несколько капель его крови упало в большую братину с выдержанной сурицей.

– Отец наш Черный Перун! Даруй мне удачу во славе! Укрой от обмана, от тьмы и дурмана! Веди меня к созиданию, а Род мой к процветанию! Ныне и присно, от Круга до Круга! Тако бысть, тако еси, тако буди! – Голос Морава немного подрагивал от волнения.

– На шести ветрах, на шести горах дуб стоит могуч, ветви выше туч! – теперь уже говорил Рогволд. – Вкруг горят костры да сверкают мечи востры, славят Черного Перуна нашего!

– Слава Черному Перуну! – заревели дружинники. – Гой! Слава! Слава! Слава!

– Чернокрылый вран скликает на брань, кости поразмять, удаль показать! – снова вступил Рогволд. – Средь святых костров явись руда кровь – во славу Черного Перуна, кумира нашего!

– Слава Черному Перуну! – вновь возвысили свои голоса дружинники. – Гой! Слава! Слава! Слава!

– На шести ветрах, на шести холмах костры яркие горят, и кипит в котлах светлопенный мед! Так грянем же песнь во славу Черного Перуна! Слава Черному Перуну! Вовек слава!

– Слава! Слава! Слава! Гой! Вовек слава!

Все юноши повторили то, что сказал Морав, и каждый раз из уст Рогволда и дружинников звучало: «Слава Черному Перуну!» Это было кровное братание молодых воинов со старыми дружинниками. Такое братство порой почиталось выше единоутробного. Когда последний из «волков» исполнял ритуал, братина, в которой была смешана кровь не только посвящаемых, но и всех присутствующих, пошла по кругу. Все отхлебнули по нескольку глотков, спели короткую песню, славящую Черного Перуна, и на этом церемония закончилась. Старые и молодые дружинники торопились вернуться в твердь, где уже были накрыты столы для очередного пира.

Глава 9. Хоробры

«Славно вчера погуляли…» Это была первая мысль Морава при пробуждении. Он коснулся головы и поморщился – она была гулкой и совершенно пустой. От радостного возбуждения он выпил на пиру, который длился до полночи, слишком много крепкой медовухи, чего раньше никогда себе не позволял. С этим делом у Рогволда было строго. «Чара с сурицей воссияет – слава сбудется, – говорил он и добавлял: – Однако по чаре истина, но мудрость в трезвости».

«Истинно так», – подумал Морав и поторопился во двор, где стояла кадь с дождевой водой. Окунул несколько раз голову в холодную воду, с удовлетворением почувствовал, что хмель выветрился.

Несмотря на раннее время – он по привычке поспал всего ничего, до первого петушиного крика, – Рогволда дома не было. Жадно испив ковшик квасу, юноша оделся и занялся уборкой: сменил подстилку из рогоза на полу, смахнул накопившуюся за неделю пыль, протер влажной тряпкой кувшины и горшочки со снадобьями, а затем обработал, как должно, и повесил сушиться корневища, собранные два дня назад. Осенью вся сила трав уходит в коренья, и Рогволд торопился накопать их как можно больше. А вот дальнейшую работу – промывку корней, осмотр на пригодность и сушку – он доверил Мораву, благо тот в последнее время больше бездельничал.

Почему наставник перестал учить его ремеслу волхва? – недоумевал Морав. Похоже, Рогволд что-то задумал, но что именно, юноша понять не мог. Он не сомневался, что простым дружинником ему не быть. Волкодлак Морав-Хорт стоял на голову выше не только своих сверстников, но и многих дружинников и даже волхвов. В этом юноша признавался себе без ложной скромности. Конечно, он мог быть превосходным воином, что уже доказал в поединках у капища Черного Перуна, но волхв, сам искусный лекарь, научил его целительству, что ценилось очень высоко. Кроме того, Морав-Хорт обладал Силой, а этим редким даром в тверди русов владел только Рогволд.

Занятый не очень веселыми мыслями, он не услышал, как в дом вошел волхв. Рогволд почему-то был мрачен, а в его взгляде, устремленном на юношу, таилась печаль. «Что с ним? – удивился Морав и обеспокоился: – Уж не заболел ли?!»

Обычно поутру старик был весел и бодр в предвкушении очередной охоты за травками и корешками. Его хлебом не корми, а дай побродить по лесу, чтобы слиться с природой, почувствовать на себе ее благотворное влияние. Она давала ему силы и продлевала годы жизни.

– Собирайся, – сказал волхв. – Ты уходишь.

– Надолго? – деловито спросил Морав.

– На годы.

– Как это?! – растерялся юноша.

– Тебе предстоит обучение. За тобой пришли.

– Кто?

– Узнаешь… несколько позже. Тебя дожидаются за пределами тверди, в лесу.

– Но как же…

– Поторопись! – резко оборвал его волхв. – Болтать недосуг.

Потрясенный чудной новостью, Морав и не подумал противиться воле наставника. Он быстро собрал свои немудреные пожитки, которые уместились в небольшой сумке (волчью шкуру юноша аккуратно свернул и положил в водонепроницаемый мешок), и взял с собой оружие – меч, щит, лук и колчан со стрелами. Панциря и кольчуги он не имел. Защитное снаряжение было очень дорогим,